В последние две недели оперативные сводки и новостные сообщения о лесных пожарах в России становятся все более спокойными – уже никто не пишет о сгоревших домах и дачах, о сильном задымлении городов, да и количество термоточек (выявляемых по спутниковым данным температурных аномалий земной поверхности, обычно соответствующих ландшафтным пожарам) заметно сократилось. Что же произошло – неужели уполномоченные ведомства и службы наконец смогли взять ситуацию под контроль, и справиться с ландшафтными и лесными пожарами?
К сожалению, на самом деле нет – не справились, и опасность не миновала. Прогноз на наиболее пожароопасную часть лета 2021 года по-прежнему плохой, и страна к борьбе с массовыми лесными пожарами по-прежнему не готова. Нынешнее относительное затишье связано всего лишь с обычной сезонной динамикой пожаров на российских природных территориях. Это нисколько не умаляет заслуг работников лесного хозяйства и пожарных, боровшихся с огнем на протяжении всей весны и спасших немало поселений и ценных лесов – но, к сожалению, справиться со следующей волной массовых пожаров имеющимися силами точно не получится, и если лето 2021 года не окажется на всей территории страны особенно сырым и холодным, очередная пожарная катастрофа точно будет.
Для пожаров на природных территориях России характерны два отчетливых пика – весенний (апрель-май) и летне-осенний (июль-сентябрь), разделенных непродолжительным относительно спокойным периодом в июне. Вот так это выглядит на графике количества термоточек MODIS (красная линия – данные за 2021 год, синяя – в среднем за 2001-2020 годы, ссылка):
Графики сглажены путем усреднения данных за скользящие десятидневные периоды, заканчивающиеся каждой конкретной датой.
Весенний пик ландшафтных (в том числе лесных) пожаров связан прежде всего с палами сухой травы, стерни, тростника. По открытым безлесным или малолесным пространствам огонь разносится ветром с большой скоростью на большие площади и расстояния, и уже с этих безлесных пространств переходит на леса, торфяники, поселения и объекты инфраструктуры. Массовому распространению ландшафтных пожаров способствуют так называемые “контролируемые профилактические выжигания”, дающие сигнал местному населению, что жечь траву можно и нужно, и нередко сами становящиеся причиной пожаров, а также многочисленные наказания за сухую траву, сорняки или лес на земельных участках и сельхозземлях – чтобы избежать наказаний, собственники земли просто сжигают все, за что их могут оштрафовать или отнять землю.
После весеннего пика ландшафтных пожаров наступает относительное затишье, обычно в конце мая и начале июня. Связано оно с тем, что в большинстве регионов страны на безлесных территориях отрастает молодая зеленая трава, препятствующая горению старой и быстрому распространению огня; леса же в это время еще остаются преимущественно сырыми после зимы, и непосредственно в них пожары возникают относительно редко. Продолжительность этого относительного затишья в разных регионах может быть разной, но в целом по стране оно обычно продолжается три-пять недель.
Летне-осенний пик ландшафтных (в это время преимущественно лесных и торфяных) пожаров начинается обычно в конце июня и продолжается до середины или даже конца сентября – по мере нарастания изменений климата его продолжительность увеличивается, и окончание сдвигается на все более позднюю осень. К концу июня леса в большинстве регионов уже успевают просохнуть после весеннего снеготаяния настолько, что при высокой пожарной опасности по погодным условиям любой точечный источник огня (например, оставленный костер, непотушенная сигарета, тлеющий пыж от охотничьего ружья, искра из неисправного глушителя, или удар молнии) может стать причиной пожара. К этому добавляются последствия весеннего пика пожаров (например, абсолютное большинство торфяных пожаров возникает в результате весенних палов сухой травы на осушенных торфяниках и брошенных торфяных месторождениях – эти палы охватывают огромные площади и приводят к возникновению многочисленных очагов тления торфа, которые, постепенно разрастаясь, доживают до летней жары). Свой вклад вносят и опасные практики лесопользования, прежде всего – огневая очистка лесосек и сжигание порубочных остатков в пожароопасный период. Кроме того, летом основные площади пожаров приходятся на так называемые “зоны контроля”, где по действующим правилам лесные пожары разрешается не тушить при соблюдении ряда нехитрых формальных условий – из-за кромешной нищеты лесного хозяйства решения об отказе от тушения в этих зонах принимаются чаще всего в автоматическом порядке, и пожары бесконтрольно распространяются на огромные площади.
Весенний и летне-осенний пики ландшафтных и, в частности, лесных пожаров сильно отличаются друг от друга как по причинам, так и по географическому распространению и динамике горимости. Однако, есть ряд общих для них причин, по которым справиться с массовыми пожарами и начинающимися пожарными катастрофами не получается ни весной, ни летом и осенью.
Во-первых, у органов управления лесами и специализированных лесопожарных и лесохозяйственных организаций просто нет денег, чтобы эффективно тушить все пожары при высокой и чрезвычайной пожарной опасности. Общий размер так называемых лесных субвенций – денег, которые получают российские регионы из федерального бюджета на исполнение переданных им федеральных лесных полномочий – в последние годы составляет около 30 млрд. руб. в год, при том, что для реального исполнения этих полномочий нужно, по самым скромным оценкам, 90-100 млрд. руб. в год. Хроническое недофинансирование порождает нищету, кадровый голод, демотивацию работников. Федеральные власти пытаются как-то смягчить эти последствия то поставками новой техники в рамках нацпроекта “Экология”, то выделением небольших дополнительных средств из резервного фонда – но на новой технике часто оказывается некому работать, а дополнительные средства почти всегда опаздывают, да и выделяют их мало (при нехватке шестидесяти миллиардов рублей дополнительное выделение трех миллиардов мало чем поможет).
Во-вторых, система оплаты труда и ответственности за результаты охраны лесов от огня никак не мотивирует ни уполномоченные ведомства, ни конкретных чиновников, ни бизнес, ни многих работников к тому, чтобы пожаров не было. На всех уровнях этой системы платят за тушение, а не за отсутствие пожаров, за героические отчеты и красивую статистику, а не за эффективную охрану лесов от огня. За распущенные пожары и крупные лесопожарные катастрофы практически никто из сколько-нибудь высокопоставленных руководителей никак не отвечает – в лучшем случае могут пожурить и перевести на другую непыльную работу. Конечно, многие люди в этой системе работают добросовестно и эффективно просто потому, что они профессионалы и им за державу обидно – но система в целом при таком ее устройстве работает плохо.
В-третьих, за леса и земли разных категорий отвечают разные ведомства и разные чиновники, взаимодействие между которыми в большинстве регионов толком не налажено. Есть, конечно, Единая государственная система предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций (РСЧС) – но это скорее “бумажный тигр”, чем реальная сила, способная объединить разные ведомства и противопожарную работу на землях разных категорий. За леса на землях лесного фонда отвечают региональные органы управления лесами и подведомственные им организации; за леса на землях обороны и безопасности – Минобороны; за леса на землях федеральных ООПТ – Минприроды и администрации заповедников и национальных парков; за леса на землях сельхозназначения – региональные власти и собственники земельных участков, и т.д. Поскольку еще и правовой статус, и конкретные границы этих земель и лесов во многих случаях не ясны (например, бывшие колхозные и совхозные леса могут иметь двойной статус – по разным документам относиться к землям разных категорий, и при этом иметь только очень условные границы) – часто оказывается, что никто толком не знает, кто должен конкретную территорию охранять от огня и тушить тот или иной пожар. По многим категориям земель и лесов (в первую очередь – по лесам на землях сельхозназначения, запаса или спорным) даже простой учет пожаров толком не ведется, не говоря уже о реагировании на них.
Летом 2021 года к традиционному набору причин неэффективной охраны лесов от огня добавится еще одна – федеральный закон от 4 февраля 2021 года № 3-ФЗ “О внесении изменений в Лесной кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования правового регулирования лесных отношений”. Некоторые его нормы, касающиеся контроля за оборотом древесины, вступят в силу как раз 1 июля, в самом начале летне-осеннего пика лесных пожаров. В результате многие работники лесничеств и арендаторов будут вынуждены думать не столько об охране лесов от огня, сколько о соблюдении новых требований к учету древесины и бумагописанию – тем более, что плохую охрану лесов от огня ответственности практически нет, а вот за неправильное бумагописание по поводу оборота древесины полагаются весьма ощутимые штрафы (до 35 тыс. руб. с должностного лица и до 400 тыс. руб. с организации).
Таким образом, если только погода не поможет (на что надежды мало), катастрофические летне-осенние лесные пожары в нашей стране будут, и до их начала остается, скорее всего, три-четыре недели.
http://www.forestforum.ru/viewtopic.php?f=9&t=25707&sid=786440d1c308955f435a61a001aef21f
